Англомания

Англомания
По материалам журнала "Эгоист Generation"

Введение
Добрая старая Англия
Английские женщины
Home, sweet home
Английские развлечения
Английский стих

Введение

Что-то есть в характере русского человека, что неизменно влечёт его на берега туманного Альбиона, хотя немногим выпало счастье туда добраться.

Жизнь - штука мистическая, и самое странное в ней - это образ жизни. Почему люди и целые народы поступают по-своему и прекрасно чувствуют себя в этом качестве - величайшая загадка цивилизации. Старый Свет и Свет Новый являют нам чудеса человеческого общежития, с какими могут сравниться только древняя Африка или загадочный Восток, не говоря об Австралии, где всё иначе.

Люди сближаются и избегают друг друга, часто влекомые безотчетными импульсами; одни культуры вступают во взаимодействие, другие - нет. Что-то есть в характере русского человека, что неизменно влечет его на берега туманного Альбиона, хотя в силу различных причин немногим выпало счастье туда добраться. Деловые поездки в расчет не берём; здесь Англия и Россия - всего лишь конечные пункты прибытия. Речь о любви, тем более чистой и идеальной, что для большинства англоманов предмет мечтаний навсегда остается недостижимым и почти неземным, как приём в Букингемском дворце для степного помещика с его долгами и дочками и романтическим бредом. Трудно переоценить глубину этой страсти и её роль в воспитании русской культуры, противоречивой и эксцентричной.

То, о чем принято шутить в Англии, становится явью в России; парадокс русской жизни и nonsense английской культуры - друг другу сродни. И если здешняя жизнь - всего лишь "подготовительный класс" в академии Господа Бога, то разве путь повседневности, каким мы пройдем по земле, не может сам по себе быть лестницей в Небо, тем более что никаких других лестниц здесь явно не предусмотрено? Опыт наших соседей, попутчиков и друзей, может быть поучителен и даже незаменим. Отдадим дань уважения предшественникам - просвещенным российским мыслителям, политикам и поэтам, посмотрим, каким путем проходят по жизни ladies and gentlemen и, быть может, что-то для себя позаимствуем или найдем утешение и поддержку, карабкаясь вверх по собственной лестнице.

Добрая старая Англия

Когда просвещенные римляне тянули свои мощеные тракты во все концы маленькой античной вселенной, главным добром, импортируемым в бесчисленные провинции, было римское гражданство и связанная с этим ответственность каждого перед всеми и за всех, то есть, попросту говоря, - совесть гражданская. Это юное и поначалу довольно неопытное создание выступало в окружении римских законов, как юный наместник в сопровождении вооруженных до зубов ветеранов. Очень скоро латинское право ассимилировало десятки и сотни местных маленьких правд, обычаев и преданий, переняло их неповторимый couleur locale, а затем и вовсе исчезло в них, породив самое настоящее франкское и галльское законодательство, наивное и молодое. Молодость, впрочем, - тот недостаток, что очень быстро проходит, и веку к IX обычное право европейских народов в общих чертах сложилось и даже испытывало уже сильное влияние христианской морали.

Эта самая нравственность всегда трактовалась англичанами как естественное право каждого уважающего себя человека на такое же к нему уважение со стороны окружающих, не исключая и тех, кто стоял существенно выше по социальной лестнице. Принято считать, что в основании английских свобод лежит т.н. Magna Charta (Великая Хартия Вольностей), дарованная королем Иоанном I (годы правления 1199-1216) своему доброму народу под известным давлением. Роль общественного мнения тогда исполняли английские бароны и в целом успешно с ней справились.

В общих чертах смысл подписанного соглашения меж властью и простыми аристократами состоял в определении королевских обязанностей как служения своим подданным. То есть король существовал для народа, а не наоборот. Также теперь нельзя было без суда сажать человека в тюрьму или казнить. Собственно говоря, упомянутые вольности предназначались в основном для баронов. Простые честные люди могли наблюдать за ходом исторического события, собравшись на берегу Темзы в месте под названием Раннимид (предусмотрительные бароны вывезли короля Иоанна в лодке на островок, где ему оставалось лишь подписать всё, что от него требовали). Видимо, с берега народ насмотрелся лишнего, поскольку законотворчество в Англии стало уделом каждого и приняло пугающие очертания. Со времен Хартии ни с кем уж не спутаешь английского йомена (свободного человека, представителя "среднего класса") с его длинным луком и длинным языком.

Сокрушительное поражение французской аристократии в битве при Азенкуре, когда "добрый старый Джон" тяжелыми стрелами за сто шагов пробивал закованного в латы конника вместе с конем, окончательно укрепило английского простолюдина в его титаническом самоуважении и сослужило Британии плохую службу, поскольку ее полководцы слишком были уверены в естественном превосходстве первого попавшегося англичанина над специально обученным иностранцем. Вплоть до XVII в. английское общество не опускалось до создания профессиональной армии, и ещё полтораста лет после этого она ни к черту не годилась.

Сама по себе Столетняя война была прежде всего войной на идейном фронте. Исторически сложилось так, что правители Франции правили Англией (это как раз и называется Норманнским завоеванием), причём так долго, что сами уже осознали себя англичанами. Поэтому, когда один из французских правителей, взойдя на престол, объявил себя также и королём Англии (что было вполне естественно для того времени), англичане сочли его доводы недостаточно вескими. Космополитизму Европы Англия противопоставила самосознание нации - вещь непривычную на континенте. И эта странная война "братских христианских правителей" положила начало новому восприятию мира. В некотором смысле английский патриотизм породил Жанну д'Арк - небывалый символ духовного единства французов. Так состоялась Европа нынешняя - пёстрая смесь, где ни один народ не похож на другие.

Именно англичане воплотили в жизнь мечты Ницше о торжестве духовного аристократизма над аристократизмом наследственным. Уже во времена Елизаветы понятие gentleman трактовали весьма широко, включая сюда лю-бого, способного заработать на жизнь своими гражданскими или воинскими добродетелями и, следовательно, имеющего моральное право носить оружие и "держаться как джентльмен". Ничего нет плохого в том, чтобы встречные звали его "мистер" и кланялись - ведь он платит налоги, как все порядочные люди. Так появились на свет "сельские леди и джентльмены", напрочь лишенные пресловутого снобизма или, проще сказать, жлобства, отличающего среднего англичанина.

Исключительное богатство религиозной истории Британии объясняется "легкомысленным" отношением к богословским противоречиям. В споре конфессий всегда побеждала та, что в большей степени соответствовала привычным представлениям о морали. Остальным тоже, в общем, давали жить, поскольку в Англии принято оберегать права побежденных. Такая картина может нам показаться скучной, но она весьма способствовала улучшению жизни. Кроме того, многие люди получили возможность высказывать свое мнение без оглядки на официальную точку зрения. Собственно, их никто и не слушал, но это только еще раз подтверждает признанную способность англичан довольствоваться малым. Эта черта национального характера позволила Вольтеру со свойственной ему точностью обозвать Англию страной сотни религий и всего одного соуса.

Английские женщины

Женщина в России - это прежде всего мать. В странах романских женщина - это любовница. А вот англичанка - это, конечно, жена во всем её "усложненном великолепии". Поэтому нет прекрасней английских женщин.

P.S. Следует отличать английских женщин вообще от ирландок; можно здорово пролететь.

Home, sweet home

Путешествуя по Англии, Карел Чапек отметил хаос и неуют городских улиц, не предназначенных, по мнению аборигенов, ни для чего иного, кроме как пробежать ими как можно быстрее и скрыться в домах, удалившись под сень струй. Действительно, настоящая жизнь в Британии протекает за стенами, скрытая от чужих глаз. Privacy - главнейшее условие комфорта. По этому же принципу выстраиваются личные отношения. "Чем выше забор, тем крепче дружба", гласит пословица. Неизменная доброжелательность англичан - всего только фасад, за которым скрывается непроницаемое отчуждение собственного life world, способное глубоко ранить сентиментальных пришельцев. Скажем, чтобы вы стали своим, надо, чтобы вас полюбили. И вот тогда…

Очевидно, что настоящий английский дом начинается с сада, пусть это всего лишь цветник на балконе или клумба под окнами площадью в пару квадратных футов. Приверженность национальным системам мер и весов - также черта английского духа. "Регулярный" французский парк с его философическими гротами и каскадом фонтанов бесконечно далек от того идеала трепетной близости разумной души и бездушной природы, какой являет нам парк английский - уголок Шервудского леса в сердце каждого. Некоторые области сплошь покрыты такими угодьями, где в определенные дни простолюдины сбирают плоды земли, охотятся на вездесущих кроликов или попросту устраивают пикники , разбивая сердца владельцев участков - скромных потомков всесильных сквайров.

Компромисс - девиз английского общества - здесь, как нигде, очевиден; привычным в Новом Свете табличкам Private. No trespassing добрая Старая Англия противопоставляет робкие увещания не бросать на лужайках одноразовые тарелки и быть осторожнее, устраивая лесные пожары. Как ни странно, собственно леса от этого меньше не становится и кое-где в нём вновь можно часами бродить, как во времена рыцарей (хотя там и здесь попадаются телефонные будки - желанный кров в грозу для одинокого странника).

Центром всякого уважающего себя дома по-прежнему остается гостиная, местами заключившая союз с кухней, отчего обе выиграли в век экологии, когда самые отважные семьи топят камин только по большим праздникам. Здесь, как и повсеместно, роль очага успешно берёт на себя телевизор , хотя древний fireplace остается напоминанием о днях былого величия.

Политика телевещания в общих чертах сводится к негласному правилу: все, что получше, показывать попозже. Глубокой ночью, в кромешной тьме выползают из своих нор intellectuals, чтобы черпать самое сокровенное из многочисленных документальных и учебных источников. Ночное TV поистине великолепно. Кажется, что произошла революция и вы попали в совсем другую страну, где правят Разум и Творчество. Эти маленькие хитрости призваны защитить основную массу телезрителей от культурного шока, сравнимого лишь с отравлением кислородом.

Существенную часть английского дома составляют коллекции, любовно хранимые и приумножаемые владельцами с незапамятных времен. Заложенные легендарными дядюшками или дедушками, они сопровождают британцев по жизненному пути, подобно семейным проклятиям. Поначалу от них мечтают избавиться, потом мирятся с ними и, наконец, безропотно вносят свой вклад, будь то фарфоровые безделицы, оловянные армии или пивные бутылки.

Понять, что вы никогда не отделаетесь от домашней коллекции, значит - принять свою истинную судьбу. Некоторые собрания поражают специалистов, но по большей части они трогательны совершенной нелепостью. "Дайте нам лишнее, и мы обойдемся без необходимого" - выразил Гладстон суть жизненной позиции англичан. И впрямь, насущным довольствуются звери и птицы; человеческое существо отличает способность презреть суету и найти утешение в вещах возвышенных и бесполезных. К числу последних смело отнесем кошек - верных спутников английской семьи.

Нельзя сказать, что британцы уделяют кошкам слишком много внимания: уделять внимание или открыто демонстрировать свою заинтересованность считается не вполне приличным. Присутствие кошек неизменно отмечают со сдержанным достоинством; они играют свою, только им понятную, роль, придавая завершенность интерьеру или пейзажу. "В доме должны быть жена, кот и шторы" - наставляет читателя The Curtain Poem Эдвина Брока. Это золотое правило британского домостроительства никогда не было и не будет нарушено. По вечерам кошки подвергаются остракизму и до рассвета изгоняются из английского дома в сад или куда придётся, но днем они восседают на подоконниках, холодно созерцая прохожих с неприступным видом дорогих женщин. В обязанности жены входит задергивание штор, если кошке надоедает чрезмерное внимание улицы.

Кошачьи имена, возможно, в целом не столь заковыристые, как в знаменитом мюзикле Cats Эндрю Ллойда Уэббера на стихи самого Т.С. Элиота, отличаются все же заметным разнообразием. Опускаем типичные клички наподобие Сэм, Пэм или, скажем, Борис с ударением на первый слог. Котов, к примеру, часто зовут Pushkin, что никак не связано с великой русской литературой и именем Пушкина . Первая часть образована от глагола push (здесь: "толкать, пихать", англ.), в сочетании с типичным простонародным окончанием, как в Bobkin, Pitkin и т.п. именах, звучных, но не претендующих на аристократизм. В целом выходит эдакий английский вариант Брыся или Кабысдоха - кого отовсюду гонят. Также привычны имена знаменитых военачальников, в том числе и недавних. Прогуливаясь по улице, частенько слышишь что-нибудь вроде: "Пошел, Нельсон, пошел!"

Английские развлечения

Дом - царство женщины, что бы ни говорили дизайнеры и феминистки. В хорошем доме на всем лежит отпечаток женской руки, будь то веселая Бесси с ее вечной девственностью, Вдова из Виндзора или попросту Мэгги. Весь мир обошли знаменитые снимки госпожи Тэтчер на кухне со сковородками как раз в те дни, когда Британия торжествовала очередную фолклендскую победу. Не то чтобы сбылись мечты идиота о кухарке, управляющей государством; просто милая Англия - это sweet home, а в домашних делах с женщиной лучше не спорить.

Ничего не остаётся сильной половине человечества, как искать сугубо мужских развлечений на стороне (не подумайте плохого). Каждый воин и охотник испытывает потребность забыться на краткое время в компании себе подобных; для этого и существует английский pub (проще сказать, кабак). Здесь за скромную плату можно получить цыпленка величиной с терьера на белом фаянсовом блюде с изображением мельницы или без оного, пресловутые клаб-сэндвичи неописуемой толщины и многое другое ничуть не хуже. Здесь вновь прибывшие знакомятся с древней схемой пивных раундов (это когда вы выставляете пиво всем, а потом все выставляют пиво вам, и так по числу участников сходки). Также можно набраться Гиннесса или Килкени за игрой в дартс , хотя вообще-то играть принято на свежую голову. Другие игры рассчитаны на "усталых" участников и имеют целью выявить наиболее стойких (тех, кого не оторвать от стойки никакими силами). Это своего рода тесты "на выбывание"; побеждают оставшиеся на ногах и сохранившие способность мыслить.

Есть просто хорошие кабаки и очень хорошие, со своими сортами пива; особенно это заметно в глубинке, где знатоки обсуждают букет местного розлива ничуть не менее увлеченно, нежели их предшественники несколько сот лет назад. Пресловутый английский эль в наши дни - не что иное, как пиво , каким все его знают. Оригинальный напиток варили без добавления хмеля, и этот обычай постепенно отошел в прошлое лет триста тому назад.

Сами по себе кабаки с их традициями, обстановкой и архитектурой - настоящие храмы английского образа жизни. Они призваны играть роль шлюзовой камеры, уравнивающей давление между работой и домом. Попытка миновать pub опасна для вашего здоровья: переход от общественной деятельности к privacy просто не может быть таким резким. Кроме того, вечерние посиделки за кружкой в привычной компании полны того добрососедского очарования, что почти ушло из нашей жизни с распадом церковных приходов. Степень демократичности кабака несколько преувеличена в литературе, и вряд ли вас станут похлопывать по спине при первом знакомстве. Впрочем, порой вы сумеете неожиданно расположить к себе завсегдатаев, случайно "попав в струю". В этом случае вам дают фору и, если повезет, признают неплохим парнем, хотя и со странностями. Высшей категорией являются "свои в доску"; это блаженное состояние, когда вы просто сидите в углу, и ваше присутствие согревает сердца других, и никто на вас не смотрит. На это уходят в лучшем случае годы. Здесь, как и вообще в Англии, все очень искренне: с вами в меру корректны и плевать на вас хотели. И если в парижском кафе первый встречный хозяин разопьет с вами бутылку вина и расцелуется добрым приятелем в свете ночных фонарей, здесь за стойкой только плечами пожмут. Как говорится, hot love is soon cold.

В последнее время этот бастион мужской солидарности пал, как и прочие, и женщины посещают pub совсем запросто. Помимо кабаков существуют еще и клубы, объединяющие англичан по праву рождения или профессиональному признаку. Здесь действительно все свои (то есть сперва вас признают своим и только потом примут в клуб). Ничего специфически английского, кроме скуки, в них нет. Можно быть членом нескольких клубов, но респектабельности это не прибавляет. В каждом клубе есть свои правила, знание которых жизненно важно. Также имеются общества знатоков и любителей разных вещей от Шекспира (чьи сонеты все, без исключения, написаны лордом Рэтландом) до маргариток. Если вам нужна помощь в занятиях, в том числе и финансовая, хорошее общество может ее предоставить.

Английский стих

Если предположить в англичанах действительную претензию на ведущую роль в мировой культуре, то неудивительно, что английский язык стал для современного общества новой латынью и довольно долго удерживал статус международного. Для образованного человека знание английского есть фактический стандарт. Надо отдать должное, на то есть основания. Сухой и четкий, с элементарной грамматикой, английский язык обладает способностью очень точно выражать мысль говорящего. О его гибкости можно судить хотя бы по непрерывно обновляющемуся арсеналу сленга - молодежного, профессионального и площадного.

Эти особенности языка делают английскую прозу довольно "протокольной" и бедной в выразительных средствах в сравнении с "развесистой" прозой романской или, к примеру, русской. Можно сказать, что английская литература, по преимуществу, "мужская" - сдержанная и эмоциональная (это относится и к авторам-женщинам). Читавшие Диккенса в переводах будут неприятно поражены тем, насколько серьезный и холодноватый английский оригинал отличается от того доброго и уютного автора, каким он предстает в русской интерпретации. Эти "недостатки" английского языка оказались манной небесной для стихотворцев - английский стих стоит на стальных ногах, раскидывает широченные крылья и гордо несет самую умную голову из всех, что когда-либо покоились на плечах гигантов.

Говоря об английской поэзии, следует, прежде всего, хотя бы упомянуть поэтов, пишущих в прозе, или, если угодно, тех, чье перо превращает прозу в стихи - а это чуть ли не каждый второй английский прозаик. Было бы просто свинством по отношению к читателю сослаться на Рэли или любого другого автора-елизаветинца. При такой прозе вообще не всегда понимаешь, зачем еще и поэзия. Ее роль очевиднее среди мелкотемья новой и новейшей истории.

Раскрыв Остров Сокровищ хотя бы и в переводе, трудно отделаться от ощущения, что это ты сам сидишь с Хокинсом в бочке яблок и видишь, как поднимается месяц, "посеребрив крюйс-марс и вздувшийся фок-зейл". Герои Джойсова "Улисса" объясняются самым доподлинным гекзаметром лондонских закоулков и забегаловок, а когда с последними строками "Свет погас" Киплинг недрогнувшей рукой посылает пулю в голову Дика, это - последнее милосердие автора читателю. То есть в английской прозе есть то, что я бы определил как основные черты настоящей поэзии: во-первых - ослепительно яркая, как при вспышке молнии, картина мира, во-вторых - несокрушимая метрика и, в-третьих - удар в самое сердце. В общем, поэзия похожа на меч, и его кончиком начертана добрая половина английской прозы.

Поразительное богатство "творческого процесса" приводит к тому, что в английской литературе любого периода пять-шесть величайших поэтов мирового значения блистают в обществе нескольких десятков просто великих. "Волею судеб" сложилось так, что три главных поэта XX в. - Уильям Батлер Иейтс, Эзра Паунд и Томас Стернз Элиот - слагали свои стихи по-английски (Иейтс вообще был ирландцем, что уж ни в какие ворота не лезет).

Число поэтических школ Англии может поспорить с поголовьем добровольных ораторов лондонского Гайд-парка, и все они действуют одновременно, вступая в дискуссию. Не простынет еще перо, каким Харди вывел I marked when the weather changed …, а злобный Хаусман уже передразнивает In midnights of November и т.п. Каждое третье стихотворение есть литературная игра в той или иной степени. Слово, сказанное в английской поэзии, немедленно становится услышанным и превращается в предмет ссылок, источник ассоциаций.

Эта живость традиции породила такое исключительное явление, как английский рок с его интеллектуальными текстами. Его секрет в высочайшем уровне культурной вовлеченности всех этих мальчиков и девочек из художественных школ и рабочих кварталов. Авторы песен действительно любят поэзию и культуру вообще, ко всему относятся с восторгом и уважением, свойственным детям и святым. У поэтов английского рока много мыслей; им, буквально, есть что сказать. Когда мы слушаем More и задаемся вопросом, что за улыбающаяся lady раскрывает крылья для полета, самое время освежить в памяти учебник истории Древнего Египта . А то и не узнаешь, кто зовет из глубины, а это, как говорится, чревато.

Чтобы, говоря об английской поэзии, не быть голословным, придется привести на прощание один пример. Александр Милн, автор незабвенного Винни-Пуха (и всех бубнилок, пыхтелок и ворчалок в том числе), без сомнения, не является ни величайшим, ни же наиболее типичным английским поэтом XX столетия. Он творил в окружении сотен не менее одаренных соперников, а среди исследователей принято относить его творчество к т.н. детской литературе, где он скромно делит угол с Льюисом Кэрроллом, Кеннетом Грэхемом и Д.Р.Р. Толкином. Считается, что поэзия "для взрослых" отличается большей глубиной и насыщена по-настоящему выдающимися эстетическими и философскими ценностями. Однако немногие знатоки поэтического мастерства способны преподать читателю урок, сравнимый по точности и доходчивости с назиданием плюшевого медведя: It is the best way to write poetry, letting things come ("Лучший способ писать стихи - позволить словам идти куда им вздумается").

По материалам журнала "Эгоист Generation"

← Вернуться