13/09/2012 Заводной апельсин: роману о садисте-эстете

13/09/2012 «Заводной апельсин»: роману о садисте-эстете - 50 лет
Впервые опубликовано на сайте BBC Русская служба

На сайте BBC Русская служба была опубликована статья о романе «Заводной апельсин» Энтони Бёрджесса.

Ниже материал статьи приведён полностью.

Всемирную славу появившемуся на свет ровно полвека тому назад роману английского писателя Энтони Бёрджесса принесли два обстоятельства - скандальный, прошедший сквозь запреты и цензуру даже в либеральной Британии фильм Стэнли Кубрика и придуманный писателем специальный язык «надцать», на котором изъясняются садист-эстет Алекс и его приятели.

«Надцать» - основанный на русском языке сленг малолетних преступников - отражение панического страха перед Россией, охватившего в начале 60-х годов, в эпоху Карибского кризиса, всё западное общество. Однако свою антиутопию Бёрджесс , как, впрочем, и Оруэлл , писал вовсе не о Советском Союзе. Призрак тоталитаризма виделся ему в первую очередь в современной ему Британии.

Солдат и путешественник

Берджесс был страстным поклонником музыки и даже композитором

К моменту написания «Заводного апельсина» Бёрджессу было 45 лет. Он воевал во Второй мировой войне, причём в 1942 году, когда он служил в военной полиции в Гибралтаре, его жена была избита и изнасилована четырьмя американскими солдатами. Время было суровым, военным, в отпуск к ней Бёрджесса не отпустили. Как говорят его биографы, не нужно быть Фрейдом , чтобы увидеть непосредственную связь между оставшимся у него от этого страшного эпизода на всю жизнь чувством вины и жуткой сценой в книге, когда писатель, работающий, кстати, над романом под названием «Заводной апельсин», связанный и беспомощный, вынужден наблюдать, как оголтелая банда подростков во главе с Алексом насилует его жену.

Ещё в юности Бёрджесс увлёкся русским языком и русской культурой. Впрочем, он свободно говорил на восьми языках, в том числе и на вполне экзотических: малайском и персидском, на который он даже перевёл поэму Томаса Элиота «Бесплодная земля».

После войны Бёрджесс много путешествовал, жил в Малайзии, Брунее. В 1960 году он с женой отправился в круизную поезду в Ленинград, где освежил свои знания русского языка, оказавшиеся столь полезными ему в романе «Заводной апельсин». Впрочем, как рассказывал сам Бёрджесс, причины, побудившие его взяться за роман, были одновременно и трагическими, и прозаическими:

«Мне вынесли смертный приговор - опухоль головного мозга, неоперабельная. Врачи давали мне жизни всего год, и я решил, что нужно заработать денег, чтобы жене моей было на что жить после моей смерти. И я лихорадочно сел писать».

По счастью, врачи ошиблись: Бёрджесс прожил ещё долгие тридцать лет и умер только в 1993 году. Но тогда, напуганный диагнозом, он работал очень быстро и написал роман за три недели. Денег, впрочем, он тогда много не заработал: первое издание было продано тиражом менее четырёх тысяч экземпляров. «Дешёвые штампы о подростковой преступности», - так безжалостно оценил роман рецензент Times.

Насилие и критика

1962 год - время самого начала молодёжной революции 60-х - мода, рокеры, высвобождение гигантской энергии молодёжи и, соответственно, насилия.

«Роман привлекал к себе читателя вовсе не тем, что я хотел в нём сказать читателю. Их влекло содержание, а не форма. Люди, к сожалению, любят насилие. Журнал Time назвал меня крёстным отцом панка. Я не против. Но на самом деле меня волновало другое», - вспоминал много лет спустя писатель.

«В 60-е годы в Британии была популярна теория о том, что молодых преступников, хулиганов отправлять надо не в тюрьмы для взрослых преступников, а подвергать радикальной психологической и медикаментозной коррекции. То есть, превращать их по сути дела в заводной апельсин - не живой, полный сладости, сока и цвета организм, а в механизм, в машину. Я почувствовал опасность того, что государство может вмешиваться не только в нашу жизнь, но и в наши тела, в нашу психику, в наше сознание, превращать нас в маленьких, послушных граждан, потерявших свободу выбора. Это меня всерьёз встревожило и напугало», - так Бёрджесс объясняет главное содержание своей книги.

Чуждая книга

Роман остро и жёстко критичен. Критичен по отношению к той реальности, в которой существовал тогда западный мир. На рубеже 60-70-х годов в советской критике о романе писали как об «обличении капиталистической действительности». Но не публиковали. «Почему?» - спрашиваю я у главного редактора журнала «Иностранная литература» Александра Ливерганта.

«В романе всё же очень много насилия, а, как известно, советская издательская идеология решительно отказывалась печатать такого рода произведения. То, как писал и как выражался, и то, как ставил проблему Бёрджесс, при всей критической направленности его книги, было написано не так, как хотелось бы советскому издательству. Это была всё равно, конечно же, чуждая книга», - отвечает Ливергант.

Однако интеллигенция о романе знала и читала его либо по-английски, либо в появлявшихся в самиздате переводах. Александр Ливергант продолжает:

«Об этом романе, я помню, мы очень много говорили. И говорили главным образом о том, как его переводить на русский язык. Если автор вводил для обозначения молодёжной банды русский язык в качестве, что называется, бандитского языка, то при переводе это должен был бы быть язык ещё более тоталитарного государства. Я помню, мы тогда говорили, что это могли быть какие-то китайские слова».

Трудности перевода

Существует несколько вариантов перевода романа на русский язык. Однако каноническим считается перевод Владимира Бошняка к первому, ставшему возможным лишь в перестроечные годы изданию. Вот что о своей работе рассказывает переводчик:

«В других переводах, насколько мне известно, это обыгрывалось достаточно тривиально и неудачно. Жаргон делался на основе английских слов, что совершенно не выражает смысла. Поэтому ломаный русский жаргон надо было сохранить. А чтобы читатель не воспринимал это как просто русские слова, я их, слегка исказив, упрятал в латиницу. Сейчас набор русского текста латиницей является общим местом с приходом компьютера, который весь англизирован. Но тогда я чуть ли не первым в художественном тексте применил латиницу для записи русского языка».

К литературе через музыку

фильм Стэнли Кубрика Заводной апельскин вышел в прокат в 1971 году и вызвал шквал критики за многочисленные сцены насилия

И ещё об одной черте романа - и фильма - не сказать невозможно. Трудный подросток, малолетний преступник Алекс с упоением слушает классическую музыку , а самое любимое его произведение - Девятая симфония Бетховена . И пусть здесь Бёрджесс немного погрешил против правды, но это придало роману совершенно неожиданное, даже пугающее измерение.

Бёрджесс пережил войну и ужасы нацистского режима, в котором любовь к Бетховену прекрасно уживалась с газовыми печами. Придав юному садисту утончённый музыкальный вкус, Бёрджесс безжалостно разрушает вековой миф об облагораживающем влиянии классического искусства .

Что не мешало, впрочем, самому писателю оставаться страстным поклонником музыки и даже композитором - автором целого ряда исполнявшихся в Британии сочинений.

«В юности моей главной страстью была музыка. Я хотел стать великим композитором, британским Бетховеном. Этого у меня не получилось, но и к литературе я пришёл через музыку», - говорил Энтони Бёрджесс.

Впервые опубликовано на сайте BBC Русская служба

← Вернуться